Скончался Андрей Ширяев

Беседы о разном

Модераторы: Евгений, Ольга Кольцова, Ниртов, Дежурный Администратор, merelan, Модераторы, Члены Парламента

Сообщение
Автор
Аватара пользователя
Гиви Чрелашвили
Заслуженный Участник
Сообщения: 4684
Зарегистрирован: Чт дек 30, 2004 11:12 pm
Откуда: Филадельфия, Пенсильвания, США
Контактная информация:

Re: Андрей Ширяев

#16 Сообщение Гиви Чрелашвили »

Отдана еще одна дань памяти моего близкого друга и большого поэта - Андрея Ширяева.
Я дополнил свое эссе по логаэдической метрике вот такой главой.
Насколько она удачно или неудачно написана - может оценить только взгляд со стороны.
Посмотрите, пожалуйста.

IV. Строфа Ширяева

В этой главе я хотел бы поведать о создании одной очень интересной строфы, причем сделанном в недалеком прошлом, то есть, нашим современником. Ее создатель – Андрей Ширяев, один из самых великолепных русских поэтов, чья жизнь трагически оборвалась совсем недавно. Строфа эта возникла в его последнем стихотворении, которое он написал за день до своей смерти, уже зная, что покончит жизнь самоубийством. Конечно, он сотворил эту строфу чисто интуитивно, не думая о всех тех нюансах, которые сопутствовали ее созданию. Анализировать тонкости метрики этой строфы у него не было времени. Что ж, за него это сделаю я.
Итак, привожу целиком это последнее стихотворение Андрея Ширяева.

Привычно доедать до последней крошки,
привычно доживать до финальных титров.
Сценарий жизни старой подвальной кошки
достоин девяти уссурийских тигров.

Сценарий лжи. Леплю куличи из ила,
тяну больное, путаясь в алфавите.
Честней, пока не поздно, разлить чернила,
и кинуть грош Харону, и встать, и выйти;

и вновь — по темноте за бессонным стражем,
в окраинном кинозале, в луче экранном,
где мир, подобно мне — короткометражен,
а я — всего лишь пепел над океаном.

Я хорошо знал Андрея Ширяева, в том числе и его поэтические предпочтения, связанные с созданием конфигурации метрики в стихотворном произведении. Отдавая, бесспорно, дань традиции русского стихосложения и следуя ей в некоторых стихам, Андрей, тем не менее, предпочитал несколько метрически варьировать строки в разных строфах своего стихотворения, ибо ему было не очень интересно сочинять все строфы одного стихотворения одинаковым метрическим размером, тем паче, если он простой. Стихов Андрей оставил после себя очень много, а их метрические рисунки весьма различны. Есть, конечно, у него произведения, которые написаны простыми размерами, но очень много его стихов написаны с использованием именно логаэдической метрики, которую он изобретал сам. Причем, зачастую он следовал принципу сочинения джазовой мелодии: создавал некоторую метрическую основу в одной строфе, а в других строфах несколько варьировал метрикой, оставаясь, однако, на позициях этой основы.
Этот принцип совершенно четко наблюдается и в этом стихотворении.
Метрическая основа этого стихотворения дана в первой строфе, и именно она и привлекла мое внимание. В остальных двух строфах сделаны некоторые вариации в этой метрической основе.
Итак, я расписываю постопно первую строфу:

|Привы’|чно до’|еда’ть| до после’|дней кро’|шки,|
|привы’|чно до’|жива’ть| до фина’ль|ных ти’т|ров.|
|Сцена’|рий жи’з|ни ста’|рой подва’ль|ной ко’ш|ки|
|досто’|ин де’|вяти’| уссури’й|ских ти’г|ров.|

/U-/U-/U-/UU-/U-/U/
/U-/U-/U-/UU-/U-/U/
/U-/U-/U-/UU-/U-/U/
/U-/U-/U-/UU-/U-/U/

Ничего сложного, конечно, в этом логаэде нет, и, казалось бы, нет ничего интересного тоже.
Довольно простой логаэд, каких тысячи. Однако, так кажется только на первый взгляд.
На самом деле, в простоте, с которой создан данный логаэд, заключено большое изящество.
Логаэд строки представляет из себя три стопы ямба, потом четвертой стопой идет анапест, а завершает строку стопа ямба и стопа каталектического (усеченного) ямба.
И вся строфа состоит из четырех таких строк, каждая из которых совершенно метрически повторяет три остальные. Вот это тот самый нюанс, на который мне хотелось бы обратить внимание.
Дело в том, что конфигурация данной строфы сделана в традициях древнегреческой метрики.
Традиции русского стихосложения более присущ альтеранс. Конечно, не всегда, но очень часто.
Традиция сочинять стихотворную строфу с альтернансом возникла во французской поэзии значительно позже древнегреческой традиции сочинения стихов, откуда весьма успешно перекочевала в русскую, причем очень сильно в нее внедрилась, поскольку метрическая красота альтернанса в полной мере проявилась именно в русском стихосложении. Однако есть и нечто другое, отличное от альтернанса, что тоже придает строфе, написанной на русском языке, метрическую красоту.
Если на мгновение допустить, что четвертая стопа в строке является не анапестом, а ямбом, то понятно, что вся метрическая красота сразу пропадет. Размер попросту превратится в обычный ямб, а строфа, написанная ямбом без альтернанса, явно уступает по метрической красоте таковой же, но написанной с альтернансом, и является весьма монотонной. Но в первой строфе этого стихотворения Андрея Ширяева самое важное – это именно четвертая стопа, которая является анапестом. В этом месте поэт как бы музыкально растягивает размер ямба на один безударный слог (на время звучания одной стопы), а потом тут же возвращает его обратно, но обрывая в последней стопе ямб, то есть, делает его каталектическим. Причем, для усиления восприятия делает это четыре раза подряд, отвергая идею альтернанса. Эффект, на самом деле, получается поразительным. Такой строфой можно писать длинные стихотворения, даже поэмы, и они никогда не будут звучать монотонно. В простоте подхода при сочинении этого логаэда скрыто, на самом деле, изощренное изящество.
Однако, есть еще одна метрическая тонкость в логаэде этой строфы, и связана она, опять-таки, с отказом от альтернанса и одинаковым звучанием концовок всех четырех строк. Две последние стопы ямба в строке, полная и усеченная (акаталектическая и каталектическая) образуют одну стопу амфибрахия. Понятное дело, что если бы в строфе был альтернанс, такого бы не могло произойти.
В итоге, каждая строка может трактоваться метрически двояко: либо в конце с полуторастопием ямба, либо – со стопой амфибрахия.

|Привы’|чно до’|еда’ть| до после’|дней кро’шки,|
|привы’|чно до’|жива’ть| до фина’ль|ных ти’тров.|
|Сцена’|рий жи’з|ни ста’|рой подва’ль|ной ко’шки|
|досто’|ин де’|вяти’| уссури’й|ских ти’гров.|

/U-/U-/U-/UU-/U-U/
/U-/U-/U-/UU-/U-U/
/U-/U-/U-/UU-/U-U/
/U-/U-/U-/UU-/U-U/

Именно тем, что в конце каждой строки возникает стопа амфибрахия, Андрей и воспользовался, когда в третьей строфе сделал вариации с введением стоп амфибрахия. Но об этом чуть позже.
Пока же хочу сказать, что поэт Андрей Ширяев, весьма неплохо, кстати, знающий основы метрики, тем не менее, так обстоятельно при создании стихов метрические нюансы не анализировал, руководствуясь, в основном, своим слухом. Он сам мне это говорил, так что я от себя ничего не придумываю. И надо признать, что слух этот был поразительный и удивительно точный.
Эту прекрасную строфу, которую Андрей Ширяев придумал перед своей смертью, я хочу назвать строфой Ширяева. И название этой строфе можно дать только такое. Это его строфа. Он ее придумал силой души, которая сорвалась в полет в последний раз. И никакого другого названия этой строфе дать нельзя.
Однако уместно проследить, как сварьировал Андрей вторую и третью строфы, базируясь на логаэдическом размере первой придуманной им строфы.
Вот как выглядит постопно вторая строфа (я специально расписываю ее с выбором варианта, когда последней стопой строки является амфибрахий, дабы потом более понятен был бы принцип вариационного изменения третьей строфы):

|Сцена’|рий лжи’.| Леплю’| куличи’| из и’ла,|
|тяну’| больно’|е, пу’|таясь в ал|фави’те.|
|Честне’й,| пока’| не по’зд|но, разли’ть| черни’ла,|
|и ки’|нуть гро’ш| Харо’|ну, и вста’ть,| и вы’йти;|

/U-/U-/U-/UU-/U-U/
/U-/U-/U-/UUU/U-U/
/U-/U-/U-/UU-/U-U/
/U-/U-/U-/UU-/U-U/

Может показаться, на первый взгляд, что вторая строфа написана абсолютно тем же размером, что и первая, но это не совсем так. Одной стопой она всё же отличается. В четвертой стопе второй строки наличествует не анапест, а трибрахий – три безударных слога. Последний ударный слог в стопе анапеста заменен на безударный, преобразовав его, таким образом, в трибрахий.
И заключительную вариацию Андрей делает в третьей строфе, заменив в двух ее последних строках стопу анапеста на стопу амфибрахия, чтобы, таким образом, две последние строки стихотворения заканчивались на две стопы амфибрахия. При этом первая строка остается без изменения, а метрически рисунок второй строки меняется почти полностью. В третью стопу ямба добавляется еще один безударный слог, таким образом превращая ее в стопу анапеста, за которой следует еще одна стопа анапеста. При этом, вторая стопа не имеет ударного слога, оба слога в ней безударные. Такой вариант встречался и в других строках других строф, но далее третья стопа была чистым ямбом, поэтому можно было говорить о возобновлении ямба в третьей стопе, подразумевая, что и во второй стопе наличествует ямб. Однако в данном случае, поскольку в третьей стопе ямб более не возобновляется (он превращен уже в анапест), то и вторую стопу ямбом считать нельзя, а следует считать пиррихием. Поэтому ее метрически грамотней соединить с первой стопой ямба в образованную таким образом одну четырехсложную стопу 2-го пеона, имеющего ямбическую природу.
Вот как должна выглядеть, с моей точки зрения, третья строфа:

|и вно’вь —| по те’м|ноте’| за бессо’|нным стра’жем,|
|в окра’инном| киноза’|ле, в луче’| экра’нном,|
|где ми’р,| подо’б|но мне’ —| коро’тко|метра’жен,|
|а я’ —| всего’| лишь пе’|пел на’д о|кеа’ном.|

/U-/U-/U-/UU-/U-U/
/U-UU/UU-/UU-/U-U/
/U-/U-/U-/U-U/U-U/
/U-/U-/U-/U-U/U-U/

Первая строка: три стопы ямба + стопа анапеста + стопа амфибрахия
Вторая строка: стопа 2-го пеона + две стопы анапеста + стопа амфибрахия
Третья строка: три стопы ямба + две стопы амфибрахия
Четвертая строка: три стопы ямба + две стопы амфибрахия
Вот таким прекрасным стихотворением Андрей Ширяев подвел итог своей жизни, сотворив при этом новую строфу: строфу Ширяева.

31 октября 2013 г.

Ответить